После завершения думской кампании 2016 года, которую общество с трудом заметило, а теперь уже почти забыло, в экспертном и политическом сообществе все активнее обсуждается тема предстоящих президентских выборов.
Отдельного обсуждения заслуживает проблема институциональных рамок выборов, характер политического режима в России. И исходя из этого ответ: а возможно ли в нынешней России победить кандидату оппозиции
В ряде документов КПРФ и работах Г.А. Зюганова нынешний режим охарактеризован как режим личной власти, «бонапартистский». В марксизме под бонапартизмом подразумевается контрреволюционная диктатура крупной буржуазии, лавирующей между борющимися классами и социальными группами в условиях неустойчивого социального равновесия и нивелирующая внутренние антагонизмы за счет внешней экспансии.
При всех политологических спорах о сути путинского режима («гибридный», «полуавторитарный», «мягкий авторитаризм», «типично авторитарный» и др.), которые сейчас ведутся при его классификации, можно выделить некоторые сущностные черты, характерные для правления нынешнего «военного вождя». Именно эти сущностные характеристики (при всех спорах о классификации в целом) определяют институциональные рамки предстоящей выборной президентской кампании.
При всей мимикрии под классические демократические институты и процедуры, что позволяет некоторым исследователям считать нынешний режим «гибридным», т.е. сочетающим элементы авторитаризма и электоральной демократии, можно выделить следующие его ключевые признаки:
- Монополизация политической власти в руках президента и узкого круга лиц. Инструментом реализации данной монополии является Администрации президента Российской Федерации.
- Формальное наличие правящей партии – «Единой России», слитой с номенклатурно-бюрократическим аппаратом. При этом формально правящая партия даже публично именуется лишь как «партия парламентского большинства» и не является субъектом принятия ключевых политических решений, а лишь «приводным ремнем».
- Существование института парламентской и непарламентской оппозиции, в том числе парламентской, но во все более ограниченном виде.
- Имитация значительной части демократических институтов и демократических процедур.
- Имитация части авторитарных практик, так как режим не обладает в значительной степени ресурсом, сплоченностью и репрессивным аппаратом, характерным для классических автократий, классических диктатур 20-го века. Прямое насилие носит демонстративный, медийный характер, чтобы одним примером насилия, одним примером репрессии, причем репрессии случайной, падающей на голову произвольно избранного человека или организации, запугать всех остальных, опять же пользуясь медийными средствами.
- Монополизация «партией власти» ключевых СМИ, прежде всего, электронных на федеральном и региональном уровне и установление в зависимых СМИ политической цензуры и самоцензуры (в рамках спускаемых «темников»). Хотя, например, до 90% местных СМИ являются административно зависимыми, все же в стране сохраняется определенное пространство свободы слова. Она сохраняется в части инернет-СМИ, в блогосфере, а также включает ряд значимых либеральных изданий, а также коммунистическую и левопатриотическую прессу.
- Отсутствие действительно независимого правосудия при тотальной судебной коррупции и политическом контроле над судами.
- Превращение выборов из механизма сменяемости власти в механизм ее воспроизводства. При этом допускаются «сбои» партии власти на выборах. Но это элемент обратной связи для чистки неэффективного административного аппарата.
- Непубличность принятия ключевых властных решений. Политический процесс все более превращается в череду спецопераций.
- Приравнивание действительно оппозиционной деятельности к враждебной.
- Создание для страны образа «осажденной крепости», где оппонирование «военному вождю» в таких условиях становится все более затруднительным и общественно неприемлемым для политических сил, стоящих на позициях отстаивания национально-государственных интересов.
- Абсолютный приоритет «государственных интересов» под предлогом защиты сверхценности — «безопасности».
- Высокая степень адаптивности режима, для которого либеральный фундаментализм в экономике – это краеугольный принцип существования. При всем квази-огосударствлении частично «свободная рыночная экономика» — это пропуск в «западный мир», изоляции от которого правящая элита панически боится и не хочет допустить, несмотря на обострение межимпериалистических противоречий, конфликты со странами — «хозяевами» мира по-американски.
- Попытки изобретения некой государственной идеологии. Ранее – концепция «русского мира», теперь – «страны – защитницы традиционных ценностей». Режим не связан с какими-то идеологическими принципами. Транслируемая им идеология — мерцающая, меняющаяся, каждый раз новая в зависимости от потребы дня. Как из-за боязни тотальной мировой изоляции в посткрымский период режим отказался от следования идеологемме «русского мира», отполз назад в украинском конфликте, так ныне он может быстро забыть явно недолговечные идеологические постулаты из послания Путина 2016 года о защите традиционных ценностей. Например, если глобалисты «простят» и поманят к себе в связи с назревающим конфликтом с Китаем, то забудутся и эти «ценностные» постулаты. Правящая российская элита не имеет ни ориентиров, ни принципов. Что выгодно лично, то и правильно. Государство, как бизнес проект. Никакой концепции будущего.
Кроме одной – Путин не может спокойно уйти с президентского поста, так как в противном случае его политическое будущее не гарантировано ни западными оппонентами, ни внутрироссийскими «преемниками».
При всей силе нынешнего «бонапартистского» («авторитарного» или «гибридного», как считают некоторые исследователи) режима для него президентские выборы – это серьезный источник нестабильности.
Нужно очередное подтверждение легитимности режима. И это в условиях недостатка денег и растущего общественного не то что недовольства, а растущей общественной пассивности и отчуждения от власти.
Режим президентские выборы не может отменить. Их надо как-то провести, чтобы хоть как то соответствовать «западным» стандартам и материализовать в реальные голоса всевозможные вроде бы впечатляющие рейтинги поддержки. И это в условиях, когда ресурс республик и областей «электоральных аномалий» выбран полностью и явно недостаточен для заявленных АП РФ амбициозных показателей демонстрации всенародной любви и поддержки «военному вождю».
Поэтому объективно потребуется расширение территорий и зон электоральных аномалий, усиления административного пресса и иных ухищрений для преодоления нарастающей избирательной пассивности и отчуждения.
Таким образом, КПРФ вынуждена будет действовать на все более сужающемся пятачке легальной оппозиционной деятельности. Причем во все более тяжелых условиях, когда выборы, прежде всего президентские, носят в значительной степени имитационной характер, решая задачу подтвержения легитимности режима, а не конкуренции политичсеких сил и смены власти. И более того, в условиях, когда после «крымского консенсуса», «откусившего» в пользу Путина часть ядерного электората КПРФ и Зюганова, всевозможных информкампаний по разоблачению политической непоследовательности и несамостоятельности парламентских оппозиционных партий, включая КПРФ, у части избирателей сформировалось мнение – «все во власти одинаковые».
В этих условиях остаются актуальными положения, высказанные Г.А. Зюгановым, о возможных путях прихода КПРФ к власти.
«Делать ставку только на выборы — наивно. Победными они будут только тогда, когда, во-первых, в обществе сложится то, что в марксизме называется революционной ситуацией. А во-вторых, если партия сможет подкрепить свой победный результат давлением на власть со стороны той самой «улицы», то есть массовыми выступлениями в поддержку Компартии десятков миллионов людей.
Итак, приход КПРФ к власти возможен только при условии вызревания революционной ситуации, дестабилизации режима личной власти, изменения соотношения политических сил. И только в этих условиях возможна победа на свободных и конкурентных выборах при массовой поддержке улицы.
Поэтому в нынешних условиях стабилизации и укрепления режима вопрос о приходе КПРФ к власти через президентские выборы объективно не стоит.
Но «форточка возможностей» может открыться в любой момент, так как персоналистский режим хотя и очень прочен, но весьма хрупок из-за того, что вся стабильность и управляемость держится только на одном «крючке» авторитета «военного вождя».
Вывод: стабильность режима личной власти – это не вечная данность. Поэтому во имя грядущих политических побед КПРФ обязана полностью использовать возможности участия в президентских выборах как для пропаганды своих идей и программных предложений, так и для укрепления своих структур и рекрутации новых кадров и сторонников.
Исходя из этого понимания и должны формулироваться цели и задачи максимум и минимум участия КПРФ в предстоящих президентских выборах.
Сергей Обухов, доктор политических наук