На текущей неделе в новых медиа и СМИ появилось сразу несколько знаковых материалов, относящихся к анализу развития политической ситуации и системы в России в краткосрочной и среднесрочной перспективах.

В этом ряду можем упомянуть  статью либерального политолога-регионалиста А.Кынева «Куда поведет управляемая партийность» в газете «Ведомости». Заслуживает внимание интервью профессора МГИМО, политолога В. Соловья «Только 20 процентов граждан считают Россию великой державой. Остальные видят, что никакая она не великая» порталу Siapress. Кроме того в телеграмм-каналах публикуется множество экспертных оценок на тему возможной партреформы. Например, популярный телеграм-канал «Незыгарь», транслирующий мнения и оценки одной из «кремлевских башен» вновь дает «утечку»: «Снова слухи и разговоры, что в декабре якобы могут инициировать конституционную реформу, чтобы в марте выйти на референдум. Отсюда вопрос — не для этого ли всеобщая заморозка. С одновременной зачисткой радикального политического поля».

Исследование подобных материалов может, на наш взгляд, выявить определенные социально-политические тренды. Отметим, что данная записка – это уже третье обобщение хода дискуссии о партреформе.

 НА ПОРОГЕ СТРУКТУРНОГО КРИЗИСА?

Политолог В. Соловей считает, что мы стоим на пороге «длинного» и постепенно развивающегося политического кризиса. В своем интервью он утверждает: «И тот очень мирный, я бы сказал, вегетарианский протест, который мы наблюдали на сентябрьских выборах, может перерасти в протест далеко не вегетарианский.

Даже самое безропотное, запуганное существо может озвереть. Владимир Владимирович Путин не зря любит вспоминать о крысе, которую загнали в угол. Общество в угол загонять не стоит. Я, правда, не ожидаю, что такая реакция со стороны населения последует немедленно, но склонен полагать, что осень 2019 года может стать весьма тревожной.

– Почему именно осень 2019 года?

– Во-первых, потому что есть определенная цикличность российской политики. Во-вторых, необходимо, чтобы недовольство, или даже ненависть, накопились.

Классовый конфликт, конечно, существовал всегда, но он был завуалирован по очень простой причине – было много нефтяных денег. Их хватало на то, чтобы замазывать, затушевывать противоречия, поддерживать социалку.

Как только финансов стало меньше, а Россия начала тратить гораздо больше на противостояние с западным миром, вдруг выяснилось, что деньги надо брать и с без того бедных людей.

Вот их и превратили в «новую нефть», стали выжимать из них все. И именно пенсионная реформа оказалась тем Рубиконом, за которым даже идиотам стало понятно, что власть намерена обеспечивать функционирование государства и его амбиций за счет населения <…> Общество перешло к протестам. Через год мы увидим, что этот протест станет более масштабным, более радикальным и, полагаю, гораздо менее предсказуемым. Академически это можно назвать «повышающейся турбулентностью», а неакадемически – масштабным политическим кризисом.

Угрозу системного кризиса видит и политолог А. Кынев, который отмечает, что «Общее недовольство властью и усталость от ее конкретных представителей в регионе привели к парадоксальной ситуации – в условиях недопуска на выборы многих заведомо известных серьезных претендентов избиратели оказались готовы проголосовать даже за откровенно слабых и не готовых к управлению оппонентов, которые фактически не вели избирательной кампании. Нечто похожее происходило на первых свободных выборах в СССР в 1989 и 1990 гг., когда во многих округах имело место протестное голосование против представителей номенклатуры».

Добавим, что В.Соловей намекает на вероятное разрушение нынешней системы изнутри: «В тех странах, где элита ведет себя так, словно она сошла с ума. Поверьте, путь к кризису никогда и нигде не прокладывает оппозиция.

Всегда путь к масштабным кризисам и революциям прокладывает власть. И любая власть, идущая к революции, ведет себя так, как будто она сошла с ума.

Это универсальное правило. Исключений оно не знает. Это все является мировым трендом, ни у кого нет своего «особого пути <…>В России, поскольку отсутствуют внутренние механизмы балансировки, скорее всего, система просто разрушится. Она не способна трансформироваться изнутри».

 КРЕМЛЬ КАК СТРАУС

В условиях этого кризиса власть, по мнению экспертов, заняла «позицию выжидания». А. Кынев пишет: «В России власть довольно плохо анализирует последствия принимаемых решений в будущем, предпочитая чисто политтехнологические меры по принципу «здесь и сейчас» и лишь затем реагируя на «побочные эффекты» уже принятых решений. Для сегодняшнего момента это означает, что борьба с усилением системной оппозиции станет одной из главных задач кремлевских политтехнологов, которая придет на смену задаче недопуска на выборы внесистемной оппозиции.

Решать эту проблему, скорее всего, будут традиционными способами. Это диффамационные кампании, информационные провокации, черный PR; стимулирование внутренних конфликтов; попытка подкупа части партийного менеджмента и сговора; поддержка спойлерских проектов с целью распыления протестных голосов. При этом поддерживаемые спойлерские проекты с точки зрения интереса власти также не должны становиться слишком сильными».

А В. Соловей подчеркивает: «Власть пыталась сделать вид, что все нормально. Она сделала хорошую мину при плохой игре, но, в действительности, итоги были восприняты в высоких кабинетах как проигрыш.

Естественно, «около Кремля» начались разговоры о том, что надо бы что-то менять, что-то сделать с партийной системой, поскольку нарастают левопопулистские настроения, но, как и предполагали наиболее мудрые наблюдатели, а точнее, наиболее опытные, в результате ничего не изменится.

После некоторых размышлений и наблюдений власть сочла, что дела обстоят не так уж и плохо, что ситуация под контролем, что всем удастся заморочить мозги и уверить, что это был «хитро задуманный план». Может, займутся ребрендингом «Единой России», что, конечно, на самом деле, ни к чему не приведет, но хотя бы создаст впечатление какой-то деятельности».

 ОБ УСПЕХЕ КПРФ И ЛЕВОМ ЗАПРОСЕ

А. Кынев отмечает, что «КПРФ, несомненно, стала главным бенефициаром роста протестного голосования. В большинстве регионов после снижения результатов партии в 2013–2017 гг. они вновь близки к показателям 2011 г., а в отдельных регионах (Хакасия, Забайкальский край, Якутия, Ивановская, Иркутская, Ульяновская области) поддержка партии существенно выросла по сравнению с 2011 г. Единственный явно девиантный случай сохранения низких результатов КПРФ и «невозврата» к 2011 г. — Калмыкия. На выборах региональных парламентов списки КПРФ лидируют в большинстве ТИК крупных городов.

На достаточно высоком уровне, достигнутом в 2016 г., сохранилась в большинстве регионов и поддержка ЛДПР, хотя, например, в Забайкальском крае, традиционно базовом для ЛДПР, ее догнала КПРФ – это может быть следствием слишком тесного сотрудничества партии в крае с администрацией»

В. Соловей признает нарастание левого запроса в обществе и отрицает перспективы КПРФ: «Что касается классового конфликта, то левопопулистский запрос будет нарастать, и он, несомненно, обретет свое политическое воплощение и представительство», однако скептически относится к перспективам КПРФ, добавляя: «но не в виде нынешней компартии. Я думаю, что появятся новые политические силы или, возможно, группа лидеров, которая этот протест и возглавит».

 ОЖИДАЕМЫЕ МЕРЫ

А. Кынев считает, что в силу роста популярности КПРФ, «скорее всего, активизация спойлеров будет выражаться в накачивании «альтернативных коммунистов» («Коммунисты России» Максима Сурайкина и КПСС Андрея Богданова), но их электоральный потолок слишком очевиден по причине явной для большинства образованных избирателей карикатурности.

Но не исключено и усиление кого-то из партий второго эшелона (Российская партия пенсионеров за справедливость <…> В более радикальном сценарии речь может идти о создании нового политического проекта или путем учреждения новой партии, или путем переименования одной из старых (так были созданы СПС в 1998–1999 гг., «Правое дело» в 2008–2009 гг., «Справедливая Россия» в 2006 г., «Патриоты России» в 2004 г.). <…> Теоретически возможна перезагрузка одной из старых системных партий («Справедливая Россия», ЛДПР), но ее эффективность сомнительна с четом накопившихся имиджевых проблем и явных публичных ассоциаций. Большинство избирателей вряд ли сочтет их действительно новыми».

Отметим, что эксперты сетевого канала «Как-то вот так» предполагают, что Кремль попытается ввести систему «ручного контроля» за ситуацией: ««Как-то вот так»: «Бум, Кремль усилит контроль за отбором оппозиционных кандидатов в губернаторы. В любимой нашей АПшечке начали немножко накидывать хитрых инсайдов, которые на самом деле не инсайды 🙂

Ранее схема была проста: выбор конкурентов на выборах чаще оставляли действующим главам регионов — но уж если губернатор настолько тупой, что про…тся даже выбранным конкурентам… «Ну н…й», — подумали в АП и порешали «не давать это на откуп» губернаторам. И пока думают о кое-чём интересном: если регион протестный, то можно выдвигать туда оппозиционных кандидатов, но в том случае, если есть понимание, что с управлением в случае победы он справится.

Окончательного решения ещё нет, но теперь центр принятия решения о конкурентах для губернаторов на выборах перемещается в Кремль.

Один из собеседников заявил, что идея «раз противники — клоуны, то всегда за действующего губернатора проголосуют» не подтверждается».

 ПАРТРЕФОРМА И СТРАХ ПЕРЕД ДВУХПАРТИЙНОЙ СИСТЕМОЙ

А. Кынев полагает, что «любые сценарии двухпартийной системы представляются власти крайне рискованными и скорее «фантазийными», так как поляризация и концентрация протеста вокруг одного полюса несет слишком большие риски «опрокидывающих выборов» (нечто похожее уже произошло в ходе вторых туров губернаторских выборов в сентябре 2018 г.). <…> Допуск на выборы внесистемной оппозиции представляется возможным только в самом крайнем случае и лишь как часть сценария «пусть оппозиция воюет друг с другом, но не с властью». На него власть может пойти только от безысходности, если станет понятно, что искусственные политтехнологические проекты не работают. И совсем малореален сценарий разделения партии власти и замена ее на коалицию ряда провластных партий – работать в столь сложной системе нынешняя российская власть явно не готова. Роль медиатора, стоящего над несколькими равновеликими игроками, требует политической мудрости и мастерства. В современной же России господствуют схемы строго иерархические, по-другому в действующей властной системе работать просто не умеют. Если это и случится, то только после жесткой трансформации системы российской власти как таковой».

В. Соловей же считает, что нынешняя партисистема РФ обречена на гибель: «– Эта система погибнет. Что-то, возможно, выживет, что-то будет на руинах этой системы процветать, возрождаться, но в своем нынешнем виде она шансов не имеет. Потому что нет никакой партийной системы.

Есть партия власти, а все оппозиционные партии и квазиоппозиционные – это не более чем элементы партии власти, выполняющие те или иные роли».

ПРОГНОЗЫ ЛИБЕРАЛОВ

В. Соловей считает, что «мы вступили в фазу, а мы точно в нее вступили, когда массовое сознание претерпевает качественное, подчеркну — качественное, а не количественное изменение, то мы вступили в фазу непредсказуемости. Академически это можно назвать «повышающейся турбулентностью», а неакадемически – очень масштабным политическим кризисом»

При этом и он, и А. Кынев уверены, что власть не пойдет на реально нужные стране реформы и будет «замораживать» ситуацию. По мнению Соловья, это приведет к «взрыву» и разрушению системы руками части «элиты» по лекалам «перейтройки-2», при том, что система как целое не сдаст своего лидера (В. Путина).

В. Соловей полагает, что одним из ключевых условий предполагаемого в будущем «взрыва» является уход с политического поля КПРФ и замена ее на «левопопулистскую партию» (очевидно, антинациональную).

Кроме того, выделим следующим фрагмент из интервью В. Соловья, «Почему ключевым моментом для политической системы станет 2020-2021 годы?

– Потому что на это время запланированы некоторые события, связанные, в том числе с конституционной реформой. И потому, что на это время приходится перекрещение ряда тенденций и трендов, которые, скорее всего, дадут мощный кумулятивный эффект.

– Он приведет к полному разрушению или произойдет трансформация системы?

– Из хаоса рано или поздно возникает новый космос, а космос – это порядок».

 НЕКОТОРЫЕ ВЫВОДЫ

  • В экспертной среде начинает складываться мнение о том, что мы стоим на пороге «длинного» и постепенно развивающегося политического кризиса.
  • В электоральном плане сейчас это выражается в том, что «общее недовольство властью и усталость от ее конкретных представителей» ведет к крайне жесткому протесту;
  • Общество не просто готово к протестам. Оно уже перешло к протестам. Через год мы увидим, что этот протест станет более масштабным, более радикальным и, полагаю, гораздо менее предсказуемым. Академически это можно назвать «повышающейся турбулентностью», а неакадемически – масштабным политическим кризисом – утверждает В.Соловей;
  • Добавим, что В. Соловей намекает на вероятное разрушение нынешней системы изнутри при внешней поддержке, при том, что она не способна трансформироваться изнутри;
  • В условиях этого кризиса власть, по мнению экспертов, заняла «позицию выжидания»;
  • Одним из признаков такого «страусиного» выжидании является страх создания двухпартийной системы с КПРФ. Доминирует мнение, если не ограничивать КПРФ и допустить возможность ее прихода к власти в рамках двухпартийной модели, то такая система неизбежно «перевернется в пользу КПРФ». Каждый судит об оппоненте в меру своей испорченности. Кстати, вспомним цитаты от охранника Ельцина Коржакова после победы над КПСС: теперь мы будем 70 лет у власти;
  • Следует подчеркнуть, что в нынешних условиях только КПРФ может стать связующим звеном (интегративным фактором) между «крымским консенсусом (смыслами и энергией «русской весны)» и нынешним запросом на левый проект). Осознают данный факт и либералы;
  • Поэтому власть, не сумев создать двухпартийную систему без КПРФ, в режиме «ручного управления» пытается удержать ситуацию, «разбавляя КПРФ» спойлерами и продолжая разрабатывать различные проекты «партреформы», конструируя всяческие партийные симулякры;
  • Либералы в такой обстановке ждут «гибели всей партсистемы» и, особенно, ждут гибели КПРФ. Им видится что через «проект Навальный» они смогут оседлать «левопопулитский протест» с троцкистским уклоном. Именно этот сценарий нужен им для обрушения системы по образцу «перейстройки-2». Для либералов очевидно: власть через КПРФ, в случае реализации проекта двухпартийности с участием Компартии, может перейти к национально-ориентированной части элит;
  • Еще раз отметим, что «выжидательная» политика Кремля в этих условиях на руку либералам;
  • Ожидание перемен в партийно-политической сфере либеральными экспертами относится к 2020-2021 гг. Наступающий, 2019 год – подготовительный.
  • При этом сценарии «черного лебедя» и резкого ускорения политического процесса из-за какой-нибудь внешней или внутренней деструкции либеральными экспертами даже не упоминаются

 Подготовили:
Е.Б. Шабарова, кандидат политических наук,
А.М. Богачев, психолог

Отв. за выпуск: С.П. Обухов, доктор политических наук,

15.11.2018

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *